Строгий отец Меладзе: девочкам — не краситься, мальчикам — не плакать
В шоу «Голос. Дети» он – наставник новый, а вот папа – уже опытный. У него пятеро детей: дочки Инга, Софья, Арина и сыновья Костя и Лука. «Антенна» выяснила, как отцовство помогает певцу работать в программе.
— В первом эфире я довольно смело заявил, что мне, как состоявшемуся многодетному отцу, будет, наверное, гораздо легче искать общий язык с маленькими участниками, чем коллегам. Кажется, поторопился с выводами. Оказалось, войти в зону доверия ребенка одинаково сложно, будь ты родителем или нет. На мой взгляд, нам это удалось. Мы достаточно быстро нашли общий язык и испытываем взаимную радость от общения друг с другом. Признаюсь, каждый раз я восхищаюсь тем, как дети воспринимают мир, выражают эмоции…
Правда, мальчикам приходилось все-таки делать замечания. Меня еще в детстве научили, что первым руку при встрече должен подавать старший. Я об этом напоминаю даже своему Косте. Я, как мужчина, достаточно строго воспитываю сыновей. Считаю, что в будущем им это пригодится. При этом с дочками веду себя по-другому, больше балую. Но если необходимо, им тоже делаю замечания. Это относится и к участницам проекта – мне чуть проще находить с ними общий язык, видимо, потому, что я только комплименты говорю, восхищаюсь прическами, платьями, аксессуарами.
— Хотя что касается внешнего вида девочек – я уверен, что дети должны оставаться детьми. Считаю, что девочки в школе, даже в старших классах, не должны краситься и наряжаться. Детская красота ведь тем и хороша, что она первозданная и ей не требуются никакие дополнительные средства. Можно подурачиться, если девочкам очень хочется, но только внутри дома. На улицу так выходить нельзя. Всегда это критиковал и запрещал дочерям. Я очень консервативен в этом вопросе. Но на проекте, надо отдать должное, все участницы смотрелись вполне органично, никаких перегибов с макияжем не заметил.
Я боялся другого: что в детях будет присутствовать некая наигранность. Ведь в «Голос» не попадают с улицы, в большинстве своем сюда приходят участники, которые уже прошли немало конкурсов, поработали с разными преподавателями, получили массу советов от взрослых – нужных и ненужных. И потому я ждал, что они будут петь так, как их учили, а не как чувствуют. Но что удивительно, практически не увидел этой наигранности. За парой исключений. Все должно быть естественно или, по крайней мере, так выглядеть. Когда ребенок пытается что-то изображать, играть, это не нравится мне, как наставнику, и, предполагаю, большей части зрителей.
Вообще, сцена – это серьезное психологическое испытание. Я отчасти рад, что мои дети не расположены к ней. Даже и не слышал, чтобы они пели, по крайней мере, при мне это делать стесняются. И если я вдруг захочу запеть не на сцене, а в домашней обстановке, они тоже не будут это приветствовать. Потому что воспринимают меня только как папу, а не артиста Валерия Меладзе.
— Если рассуждать о моих взаимоотношениях с детьми, то когда дело касается воспитания – я бываю строгим. Просто для того, чтобы ребенок запомнил и воспринял всерьез то, что ты ему сейчас хочешь донести, нужно говорить с ним на равных, по-серьезному. Есть такие темы, которые стоит обговаривать многократно – к примеру, вредные привычки. Помню, в детстве какие-то вещи нам родители запрещали: лазить по стройкам, бегать по гаражам, но они это делали дозированно. А что касается вредных привычек, здесь они были настойчивы и категоричны и многократно повторяли: «Есть вещи абсолютно недопустимые в жизни, никогда и нигде и ни при каких обстоятельствах ты не должен делать того, того, того». Сейчас я так же своим детям повторяю какие-то вещи ежедневно, не переставая, как некогда делали мои родители. И несмотря на кажущееся занудство, останавливаться не собираюсь. Потому что порой какие-то мелкие пристрастия могут сломать жизнь ребенку. А я этого не хочу.
Не буду скрывать, сюсюканье тоже имеет место в моем с детьми общении. Я же их люблю. Когда захожу домой, обязательно хочу их расцеловывать, обнять и провести как можно больше времени вместе. Младший сын Лука еще в таком возрасте, когда с ним можно только играть и оберегать от чего-то. Так как еще нет чувства страха, он учится на своем опыте, познает мир и за ним нужен глаз да глаз. Хочется отдать детям как можно больше тепла, и от этого невозможно устать. Но даже такому малышу иногда приходится объяснять, что такое хорошо и что такое плохо. И хоть он еще маленький мальчик, уже видно, что у него есть характер.
Детские слезы видеть вообще не могу. Даже Дмитрий Нагиев признался, что он – плакса и сентиментальный человек. И я такой же. Мне ужасно жалко детей на проекте, когда они его покидают. К сожалению, приходится играть по правилам, которые не мы придумали. И так, в один день кого-то делаем счастливыми, а кого-то расстраиваем. Но я считаю, что, во-первых, детская психика более гибкая, чем взрослая. И все эти потрясения пройдут менее заметно, чем поражения, которые случаются в более зрелом возрасте и уже могут сказаться на чувстве уверенности в себе, характере и так далее. А во-вторых, от родителей зависит, как их ребенок воспримет ту или иную неприятность. Я вот своих всегда старался пожалеть немного, но когда все пряники были исчерпаны, начинал разговаривать строго. Как только родители показывают, что перестали воспринимать слезы, то и ребенку дальше плакать просто бессмысленно. С девочками, конечно, этот номер сложнее проходит, их все-таки нужно дольше успокаивать, говорить ласковые слова. На мальчиков же можно наезжать практически сразу. Нечего расслабляться. Вот Лука если упадет или ударится, никогда не заплачет. Это с самого рождения в нем было. Но он может обидеться, если останется без внимания. Однако считаю, это возрастное и допустимо двухлетнему ребенку. В таком случае это даже хорошее напоминание родителям, что пора уделить внимание малышу.
— Вообще, я понял, что самый сложный детский возраст – от 6 до 9 лет, как ни странно. Возьмем, к примеру, участников «Голоса». Дети до шести лет, во-первых, молниеносно запоминают песни и мелодии – не сравнить со взрослыми. Мы так быстро не можем учить тексты. А во-вторых, они так зрело могут исполнить композицию, пропустить через себя и выдать до такой степени талантливо, что в этом возрасте научить такому просто невозможно, потому что нет еще нужного жизненного опыта. Казалось бы, чтобы исполнить какое-то музыкальное произведение, нужно знать грамоту, уметь создавать звук, закруглить его – масса всяких приемов. Так вот малыши до шести лет делают это все по наитию. И у них так здорово получается, что можно предположить две вещи: или они уже когда-то это делали, то есть умели петь в прошлых жизнях, или, что наиболее вероятно, за первые пять-шесть лет жизни дети воспринимают гораздо больше, чем потом за оставшиеся, скажем, девяносто. У них открыты все каналы, они легко обучаются всем жизненным навыкам, осваивают языки, спортивные движения и в том числе виды искусства.
Потом же их начинают учить, и только самые талантливые преподаватели ухитряются не сломать ребенка, а оставить все то, что он знал, приумножить это и помочь применить на практике. Но, увы, таких специалистов немного. Всего лишь за три-четыре года взрослые успевают наделать столько ошибок, что потом их уже не поправить. А все потому, что педагоги не всегда понимают детей, не слышат их, навязывают свою методику, ломая их природное естественное восприятие мира. А ведь детьми, психологи советуют, следует оставаться даже взрослым. Мне кажется, что до сих пор мне помогает именно то, что было дано от рождения: голос и брат с сестрой.
— Родители нам всегда ставили в пример хороших мальчиков из соседнего какого-нибудь двора. Нас с Костей это страшно бесило. Поэтому я своих детей ни с кем не сравниваю, даже между собой. Стараюсь только лично служить им примером. Самое важное, что я бы хотел им донести: не важно, сажаешь ты картошку, или чинишь электричество, или выступаешь на сцене, – любой человек, который серьезно относится к своему делу, достоин уважения. Просто хороший человек – это, конечно, здорово, но в будущем он не может без любимого дела быть абсолютно счастливым. Так что трудолюбие – превыше всего.
Сыну Косте на днях исполнилось 13 лет. Он очень интересуется техникой, электричеством, опытами Теслы, прочитал уже пару книг гениального физика Стивена Хокинга. Мы даже торт на день рождения Кости заказали с различными формулами из физики и химии. К тому же он знает языки. Я вполне могу быть доволен. Вы бы видели, насколько он высокий, с меня уже ростом, так что я давно уже перестал воспринимать сына как ребенка. И только сам себе иногда напоминаю, что все-таки не стоит с ним совсем как со взрослым себя вести. Когда он балуется, к примеру, могу сделать ему замечание. А потом вспоминаю себя в этом возрасте – мы валяли с Костей дурака гораздо дольше. Все-таки Костя – еще ребенок, ему ведь еще пару месяцев назад было 12. По-хорошему, он еще может и должен позволять себе шалости. Слишком правильный человек и во взрослом возрасте вызывает одну тоску. Мы стараемся воспитать своих детей идеальными, сделать их правильными, но не дай бог, чтобы они выросли занудами.
© wday.ru
