Работа — это удовольствие

Бегая в детстве по батумским улицам вместе с такими же сорванцами, как и он, Валерий Меладзе и предположить не мог, что его ждет сцена. Тогда будущий певец мечтал об одном — стать большим и сильным.

Но отнюдь не потому, что рос маленьким и слабым: «Я всегда был очень влюбчивым, и мне хотелось, чтобы на меня обращал внимание слабый пол». Этому принципу — быть сильным, он следует до сих пор. Считает, что любовь женщины нужно завоевать. А завоевав, каждый день подтверждать. Его роман с женой Ириной, с которой познакомился еще в институте — тому свидетельство. Ухаживать за будущей супругой пришлось очень долго. Валерий сначала «совершенно не чувствовал интереса с ее стороны», но старался быть сильным, галантным, щедрым — ведь любимая девушка призналась, что терпеть не может слабых, нудных и мелочных мужчин.

«Я понял, что, если хочу завоевать ее, то всегда должен быть на высоте. Женщина подвигает мужчину не только на подвиги, но и на постоянное самосовершенствование», — вспоминает он сейчас, спустя десять с лишним лет счастливой супружеской жизни. Современных железных леди, бизнес-вумен, не видящих ничего, кроме карьеры, певец не понимает. «Им просто не повезло с мужчинами. Хотя во многих случаях они сами виноваты: женщина всегда должна оставаться женщиной — мягкой, ласковой, уступчивой. И тогда с ней рядом обязательно окажется настоящий мужчина».

Идеал женской красоты?

— Раньше для меня на первом месте были внешние данные. Я мог влюбиться в девушку, с которой даже не разговаривал. Просто понравилась — и все! Не возникало вопросов, есть что-нибудь «под оболочкой» или нет. Теперь броская красота настораживает. Сразу возникает мысль: если женщина идеально красива, значит, чего-то в ней не хватает. Мне кажется, мудрая девушка не пойдет в модели. Сама атмосфера в этом бизнесе о многом говорит. Разговоры одни и те же — о том, как бы подцепить мецената. Я вообще считаю, что модельная красота какая-то усредненная. Они же все на одно лицо.

Элтон Джон говорил, что не дай бог стать популярным в восемнадцать лет. Просто не выдержишь звездной болезни.

— Абсолютно согласен. В восемнадцать лет мне просто тупо хотелось, чтобы меня все любили, особенно девушки. Я в то время часто влюблялся. И если бы я тогда стал популярным, вообще не представляю, что бы делал. Популярность мне досталась не так уж легко. И когда ко мне пришел успех, я отнесся к этому философски. Конечно же, популярным быть очень приятно. Наши люди к популярным артистам относятся с большим уважением. Если человек политик, у него всегда найдутся недоброжелатели. Богатый может себе многое позволить, но он не может купить доброго отношения к себе. У нас принято плохо относиться к богатым, хотя плохо нужно относиться к бедным. Человек, который бездействует, не делает ничего и ничего не имеет, не должен вызывать ни сочувствия, ни уважения. Артист — это человек, который неплохо зарабатывает, но его за это никто не ненавидит, уважают и даже любят. В нашей стране это, мне кажется, лучшая форма существования.

Когда пришла популярность, вы были уже семейным человеком и необходимость быть плейбоем не была для вас актуальной. Вообще вы производите впечатление человека довольно серьезного. А в семье вы именно такой или…

— Ну, откровенно говоря, да. Мне кажется, что я неплохой отец. Хотя не так много времени, как нужно и хотел бы, провожу с детьми. Но по крайней мере, если возникает проблема, я стараюсь все бросить и сам ее решать. Семья, надеюсь, чувствует мою опеку и защиту. А что касается моего сценического образа — когда я в первый раз вышел в костюме и галстуке, меня ассоциировали с инженером или даже с артистами категории Иосифа Кобзона, Льва Лещенко, которые пели песни о Родине, о стране и так далее. В том-то и дело, что если ходишь в костюме и галстуке, то, чтобы не быть похожим на комсомольского лидера, нужно уметь позволить себе некоторое пижонство и разгильдяйство в поведении — вот тогда это действительно стильно.

Трудно в шоу-бизнесе оставаться порядочным человеком?

— Совсем нет. Даже когда ты очень зависим, ты должен определить для себя какие-то рамки, за пределы которых заходить нельзя, табу — и все.

Но как найти грань, чтобы не «опопсеть» до «снегири-негири» или «шоколадный заяц»?

— В основе всего должны быть вкус и чувство ответственности. Многие телевизионные редакции и музыканты за среднестатистического зрителя взяли домохозяйку или пэтэушника, который еще не определился в жизни, испытал, может быть, первую любовь и даже не понял, что с ним произошло. Сейчас очень много песен, которые по смысловой нагрузке еще менее содержательны, нежели мысли подростков. Я же всегда стараюсь напоминать людям: давайте хоть немного поумнеем. Если какой-нибудь влюбленный пацан скажет нормальной девушке: «Ну, типа, ты мне нравишься — пойдем гульнем», она его пошлет. Если он скажет то же по-человечески и, возможно, немного собравшись и поднявшись над собой, все будет по-другому. Артист должен научить: как правильно объясниться в любви.

Получается, что деградация шоу-бизнеса и потребителей поп-музыки достигла своего апогея?

— Иначе как объяснить, что такое «гениальное творение», как «И целуй меня везде, я ведь взрослая уже» дуэта «Руки вверх», возведено в ранг суперхита? Помню, как в конце 80-х мы с друзьями вели дискотеки, и однажды нам принесли записи «Ласкового мая». Сначала я думал, что ребята просто собрались во дворе, прикололись, но выяснилось, что весь этот прикол — очень серьезная штука. Через неделю люди стали заказывать «Ласковый май», а через две начался массовый психоз. Мне казалось, что с той поры общество как-то изменилось, стало более разборчивым. Но сегодня дело «Ласкового мая» процветает — поп-группы подобного толка тиражируются в больших количествах. У продюсера дуэта «Руки вверх» еще два подобных проекта.

Может быть, я выгляжу старомодным, но мы с братом занялись музыкой по другой причине. Нам казалось, что музыка — это пропаганда гармонии и красоты. Не было в моей жизни никогда ни цыганки Сэры, ни девушки по имени Лимбо, но какие-то чувства, переживания, представления об идеальном мире выплеснулись в эти песни. А когда слышу, что песня «И целуй меня везде…» становится популярным хитом, думаю: а стоит ли мне продолжать дальше петь?

По идее, я вообще не должен волноваться, поскольку поклонники группы «Руки вверх» — это не мои зрители. Они и внешне, и внутренне отличаются от тех, кого я вижу на своих концертах. Но беспокоит, что люди, которых я уважаю, вдруг начинают говорить: «Вот, мол, молодцы «Руки вверх», срубили денег, нагнув страну». «У нас разные цели», — отвечаю я. Количество заработанных денег — не единственный критерий, когда речь идет о музыке, пускай даже популярной.

Что может заставить вас уйти со сцены?

— Когда коллеги делают что-то лучше меня, такая мысль возникает. Когда они делают что-то ужасное — тоже. Уже сейчас я начинаю параллельно заниматься другими делами. Я, например, совладелец ресторана в Москве и член совета директоров одного банка. Работа — это секс.

Кстати о сексе… Откровенные мысли вслух?

— До какого-то возраста я думал, что секс — просто увлечение, и что не все люди этим занимаются. Мне хотелось, чтобы понравившаяся мне девочка просто обратила на меня внимание, как-то выделила среди других. На что я только ради этого не шел, даже в прорубь в одежде прыгал. Когда попал в пионерский лагерь, лет, наверное, в 13, там впервые услышал разговоры о том, откуда, как и куда. Всех нас очень живо интересовала эта тема. Помнится, в 23 года, после четвертого курса кораблестроительного института, проходил практику на теплоходе. Служил матросом, и у меня завязался роман с туристкой, женщиной на 10 лет меня старше. Мне было чему у нее поучиться. Я считаю, что женщина с возрастом становится лишь интереснее. Есть отличная пословица: «Мужчина интересен своим будущим, а женщина — своим прошлым».

Депрессия и самолюбование. Они были в вашей артистической жизни?

— Депрессии у меня бывают, но, к счастью, очень редко. Да и к самолюбованию, безусловно, склонен. Многие вещи в жизни мы делаем именно для того, чтобы в какой то момент прийти к состоянию полного удовлетворения, порадоваться, что многое удалось, и можно некоторое время просто покайфовать. К сожалению, это быстро заканчивается.

С какими мыслями вы смотрите в будущее?

— Если бы я знал, что еще лет десять смогу оставаться на нынешнем уровне, я бы расслабился и прекрасно себя чувствовал! Но недавно я понял, что шоу-бизнес в нашей стране — это вообще не бизнес. Если все идет успешно, то ты в лучшем случае сиюминутно зарабатываешь деньги. Это не те деньги, которые можешь оставить в наследство своим детям. На Западе, как только выходит новый носитель, артист начинает получать дивиденды. Сначала «Битлз» выпускали на виниловых пластинках, потом продавали на кассетах. Потом появились компакт диски. Переиздали в разном виде: и «поальбомно», и в сборниках, и каждый раз шла новая волна доходов. В нашей стране не существует суммы, которую можно было бы заработать, оставить про запас и жить себе спокойно. Деньги обязательно нужно во что-то вкладывать.