Наши продюсеры не имеют вкуса

В жизни певца Валерия Меладзе, кажется, все великолепно — радио, телевидение, верхние строчки в хит-парадах… Недавно он четвертый год подряд стал номинантом на звание лучшего исполнителя по версии Муз-ТВ. После большого турне по Украине певец отправился на гастроли в США, из которых вернулся буквально на днях. Однако, несмотря на личное и профессиональное благополучие, в разговоре с «Новыми Известиями» Валерий не побоялся рассказать, что же действительно творится за кулисами российского шоу-бизнеса.

Валерий, как-то вы сказали, что «наши продюсеры, как правило, — это люди с отсутствием вкуса, поэтому они при выборе артиста руководствуются не талантом, который независим и требователен, а иными критериями, в том числе сексуальными пристрастиями». Действительно ли все так ужасно в российском шоу-бизнесе?

— То, что они не имеют вкуса, я под этим готов подписаться. Сексуальные же пристрастия как критерий выбора артиста — это вторично. Первично желание заработать деньги. Продюсеры занимаются двумя видами деятельности. Первый — это «разводилово» богатых новых русских, которые хотят, чтобы их девочки или дочери периодически появлялись в телевизоре. За деньги это вполне возможно, правда, не на всех каналах. И второй вид деятельности продюсеров — это «деланье» звезд. И талант артиста им тут не нужен совершенно. Потому что талантливый человек всегда внутренне независим, и в какой-то момент он может уйти от продюсера со своим талантом и со своими песнями. Поэтому проще взять не слишком талантливого человека, которого можно поставить в зависимость. А поскольку сейчас деньги важнее всего, то фигура продюсера сегодня играет куда более важную роль, чем раньше, когда был первичен артист, композитор, творец. Так как талантливых продюсеров у нас крайне мало, то все, что происходит на нашей эстраде, по большей части ужасно. На мой взгляд, лучше и честнее было бы, если бы эти люди торговали мясом. Наш шоу-бизнес и без того представляет собой отвратительное зрелище, а от этого процесса он становится еще более отвратительным. Вообще тот факт, что всем правит продюсер, губительно главным образом потому, что музыка из способа самовыражения становится способом заработать и потому теряет в качестве. На Западе тоже действует эта схема, но там она эстетичнее выглядит, поскольку вкусы выше.

Известно, что артисты работают по три — пять лет, чтобы откупиться от своего продюсера и стать свободными. И что контракты, которые продюсеры заключают с исполнителями, совершенно кабальные. Не могли бы вы как исполнитель объяснить, почему артисты идут на такие контракты? В чем логика их согласия работать на таких условиях?

— Я могу рассказать, поскольку прошел практически все эти этапы. Правда, с иными последствиями. Когда у меня возникли разногласия с продюсером Евгением Фридляндом, мы сели и обдумали условия расторжения контракта. И мы эти условия выполнили. Мне пришлось очень много работать, чтобы отработать деньги, но нам не стыдно сейчас при встречах смотреть друг другу в глаза. Потому что Фридлянд, в свою очередь, много работал и вкладывал деньги, и эту сторону тоже нельзя сбрасывать со счетов. Просто все зависит от порядочности продюсера. Ведь он берет в работу очень молодых людей. А молодыми людьми движет желание самовыражения, подвигов ради любимой девушки, а не расчет. Любой подросток — это сгусток эмоций и желаний. Если подростку ничего не хочется никому доказывать, то он никогда в жизни ничего и не добьется. Это нормальное желание. Я был точно таким. С горящими глазами. Не думающий о деньгах. Когда я получил первые деньги за концерт, я был просто потрясен — я получил такое удовольствие! Я занимался любимым делом, самовыражался, а мне за это еще и заплатили! Помню мой первый тур «по югам», этот непроходящий восторг. Мы каждый вечер отмечали прожитый день, как праздник. Это было время восторга и страха. Восторга от того, что это есть, и страха, что это может закончиться. Какие тут мысли о деньгах?

А когда начинают думать о деньгах?

— Наступает время, когда мальчик становится популярным и должен жить более закрытой жизнью. На эту закрытую жизнь нужны средства. Он просто не может уже ездить в метро, потому что его там «достанут». И он начинает думать, как ему выйти из ситуации, потому что он подписал какой-то чудовищный контракт, по которому он работает за маленькую фиксированную плату. И даже если он будет несколько лет складывать копейку к копейке, эта сумма откупных продюсеров не устроит. Есть редкие продюсеры, у которых условия контрактов с артистами человеческие. Насколько я знаю, Матвиенко с каждым годом повышает процент зарабатываемых денег. Макс Фадеев — совершенно творческий и хороший человек, и я не думаю, что в его моральных принципах «душить» своих артистов. Мой брат Костя — продюсер «ВИА Гра». С девушками у него нет никаких контрактов. Хочет девушка петь — она поет. Не хочет — уходит. Но я считаю совершенно бессовестным прийти на семь месяцев в группу, будучи совершенно неизвестной девушкой с туманным будущим, потом найти себе крепкого парня и заявить: «Я беременна и я ухожу». А Костя считает, что такова жизнь. Костя ведь сам творческий человек, и он понимает, что если человек не хочет работать, он не будет гореть на сцене, и никакой контракт его не заставит делать это. А без горения творчества нет. А чтобы гореть, нужна свобода. Так что Костя прав, конечно. Но мне за Костю обидно, потому что ни в одной группе нет такого человеческого отношения продюсера к артисткам, как в «ВИА Гра», и ни в одной группе нет такой ротации.

По каким принципам сегодня идет отбор музыки на ТВ?

— Нет никаких принципов. Все определяет реклама, на которой зарабатываются деньги. Многие каналы подписывают глобальные проекты с крупными рекламными компаниями, которые диктуют телевидению формат. Недавно я провел собственное исследование и выяснил, что самыми падкими на рекламу являются дети до 15 лет, малограмотные и пожилые люди, которые привыкли верить телевизору. Но если вторые и третьи не представляют интереса с точки зрения прибыли, то на детях можно заработать. Ведь те могут просить деньги у родителей. Я узнавал в нескольких клубах, что пьет сегодня молодежь. Оказывается, она пьет только то пиво, которое рекламируется. Рекламодатели проводят более тщательное исследование, чем я, и они прекрасно это знают. Они понимают, что отдачи от детей больше, потому что взрослые имеют уже свои устоявшиеся вкусы. В результате то, что показывают по многим каналам, совершенно чудовищно.

Есть же еще радио. Там, кстати, ваша песня «Сахара не надо» держит первые места. Она не детская.

— С радио ситуация несколько иная. Но мне все равно не нравится то, что происходит со СМИ. Потому что у меня есть дети, и я думаю об их мироощущении. Кроме «Культуры», единственного канала, который в этом плане совершенно нейтрален, хотя порою скучен, нет ни одного канала, по которому бы с утра нас не запугивали криминальными новостями, а вечером не пытались развеселить идиотскими юмористическими программами. То есть за зрителя взят абсолютно безграмотный, не умеющий анализировать персонаж, которого сначала нужно напугать, а потом дать ему немножко повеселиться. Что касается печатных СМИ, то с 99 процентами изданий я не хотел бы иметь абсолютно никаких контактов.

Но вы появляетесь и на телевидении, на вручении разных премий. К примеру, что вы можете сказать о премии Муз-ТВ? Что это за штука на самом деле?

— Премия Муз-ТВ — это Вавилон. Это огромное число людей, которые имеют отношение к шоу-бизнесу и не имеют к нему отношения. Получить пригласительный на своих близких практически невозможно. И в то же самое время за кулисами снуют тысячи непонятных людей, процентов 90 интервью и фотосессий идут вхолостую и никогда нигде не выйдут ни в печать, ни в эфир. В какой-то момент, когда ты приходишь в VIP-зону и видишь там таких же, как ты, напряженных и уставших людей, ты, скажу вам по секрету, понимаешь, что нужно просто открыть бутылку коньяка или виски и объединиться с сидящими рядом.

В отборе всех этих премий и составлении хит-парадов есть справедливость?

— Я даю вам честное слово, что ни я, ни мой продюсер Костя ни разу не сделали ничего для того, чтобы трижды получить премию Муз-ТВ, и для того, чтобы наша песня сегодня входила в тройку первых на всех хит-парадах радиостанций. Мы просто отдаем песню, и все. Так безответственно, как мы, вряд ли кто-то еще в отечественном шоу-бизнесе относится к пиар-кампании. А вот с премией МТV, когда я прошел там в номинации «лучший певец», было обоюдное лукавство и с моей стороны, и со стороны канала. Я не в формате этого канала, меня на нем практически не бывает. С какого боку я оказался там в этой номинации? Для того чтобы потом поднять авторитет тех, кто потом получил эту премию? Мне кажется, честнее мне было вообще в этой номинации не участвовать. Это что касается МТV. А что касается Муз-ТВ, то до недавнего времени, пока этот канал не стал детским, в отборе премий там было все объективно.

А с кем бы вы с удовольствием спели из наших эстрадных исполнителей, твердо зная, что вы в этом хоре будете на равных?

— Знаете, если бы собрать такую мужскую команду и спеть мужицкую песню, чисто по-дружески, потому что это вряд ли будет коммерческий проект, я думаю, что это были бы Агутин, Пресняков, Маршал, Лепс, Павлиашвили. Ну, и я.

А из певиц?

— По-человечески с несколькими певицами я бы спел. Но профессионально, на сцене дуэтом петь я не стал бы ни с кем. Дуэты должны быть оправданны. Но я не жалею, что я пел с «ВИА Гра». Сколько я наслышался: «Как ты мог петь с этими вертихвостками!» Я считаю, что кто они в частной жизни — не мое дело. Это была хорошо сделанная совместная работа. Мы все «горели».

Бог с ней, с «ВИА Гра». Известно, что у вас с братом идеальный тандем продюсера и исполнителя…

— У нас идеальный творческий тандем. Для полной гармонии нам нужен третий человек, который бы еще и Костю избавил от менеджерских функций. Как музыкальный продюсер Костя идеален. Он фантастически творческий человек, который умеет, закрывшись от мира, локально жить и творить.

А вы так можете?

— Нет, к сожалению. Но, чтобы хорошо петь, не обязательно закрываться. Для того чтобы творить, придумывать что-то новое и талантливое, нужно выходить в идеальный мир, и Косте это удается. Хотя, когда я спрашивал его, как он это делает, он не мог мне ответить. Он не умеет это состояние вызывать. Оно или приходит, или не приходит. И страшно: вдруг больше не придет? А для того чтобы исполнять песни, нужно просто быть в хорошей физической форме. И хотеть их петь. Хотя… Иногда мне не просто не хочется работать, а ужас как не хочется. Но я выхожу на сцену, слышу музыку, и все проходит. Я вхожу в состояние такого наслаждения, такого полета, который вызвать искусственно невозможно. Вот сейчас мы по Украине дали 26 концертов за месяц, и пять дней было только выходных. Без этого состояния я бы не выдержал таких нагрузок. И никто бы не выдержал. И каждый раз, закончив концерт, я не понимал: откуда это? Как оно приходит? Почему исчезает?

То есть вы проводник между высшим миром и этим?

— Нет. Это Костя — проводник. А я только его инструмент. Его скрипка.