Самба разочарованного идеалиста

Представьте: в провинциальном городке в общежитии живет семья молодых инженеров с маленькой дочкой, перебиваясь от зарплаты к зарплате. И никто не ведает, какие перемены ждут их – Валерия Меладзе и его жену Ирину…

В детстве Валера Меладзе был активным и любознательным мальчиком. Кроме плавания и музыки увлекался авиамодельным спортом. И мечтал стать, разумеется, космонавтом, на худой конец — летчиком. А в Николаевском кораблестроительном институте оказался потому, что там уже учился старший брат Костя. К Ире Валера подошел на институтской дискотеке, пригласил на танец и… прежде чем познакомиться, спросил: «Простите, как вы относитесь к грузинам?»

Почему, Валера? У вас был печальный опыт?

Валерий: К грузинам всегда относятся или очень хорошо, или с каким-то недовернем. Я с этим сталкивался постоянно. С другой стороны, этим вопросом я поставил точку над «i». Мне-то казалось, что это как раз положительный момент, и я о нем сразу сообщал через вопрос. Я увидел Иру мельком в институте и подумал: «Было бы здорово познакомиться с этой девушкой».

Мне казалось, вы жили в одном общежитии…

Ирина: У лиц кавказской национальности не принято жить в общежитии.

Валерий: Просто нас не любили селить в общежитии. Я снимал квартиру, хотя денег никогда не было много, потому что родители – инженеры. Им было нелегко помогать нам с Костей.

И Ира, вероятно, подкармливала солиста институтского ансамбля пирожками и котлетами?

Валерий: Нет, бутербродами с сырокопченой колбасой. Модной девушке некогда было печь пирожки.

Ирина: Я узнала Валеру сначала как сокурсника, песни появились позже. И мне эта музыка безумно понравилась. Я в Валеру как-то сразу поверила.

Решение переехать в Москву, я думаю, было для Валеры волевым? Ведь к тому времени у вас был какой-то налаженный быт, маленькая дочь и почти готовая Валерина диссертация.

Валерий: У нас, если бывают волевые решения, то со стороны Иры только. Шучу. Обычно мы убеждаем друг друга.

Ирина: На тот момент Валера больше ничем не мог заниматься, кроме пения. Конечно, мыслей у меня было много, но я не думала возражать.

Валерий: Я принял решение, только когда понял, что наука вообще никому не нужна в стране, хотя с музыкой у меня в общем-то перспектив тоже не было никаких. Когда мы переехали в Москву, было очень трудно. Если бы я был один, без семьи, мне, вероятно, было бы легче. Можно было бы познакомиться с какой-нибудь женщиной и жить у нее – по крайней мере, проблема жилья была бы решена. Заботиться об одном себе гораздо проще, чем о семье. Но так вопрос даже не ставился. Семье без меня в Николаеве было бы плохо. И мен без семьи – тоже. Всем журналистам я говорил, что есть одна запретная тема – личная жизнь. И, между прочим, мне нравилось скрывать свою личную жизнь.

Ирина: Продюсер настаивал на том, чтобы Валера подавал себя как одинокий мужчина. Наверное, для дела это было нужно. У меня нет стремления стать известной как жена певца Меладзе.

Жизнь артиста – это красивые девушки вокруг, разъезды, разлуки…

Валерий: Мы никогда не сомневались друг в друге. Я страшно благодарен Ире за то, что она никогда в жизни не пыталась найти на моих рубашках след чужой губной помады или волосы, никогда не принюхивалась, не пахнет ли от меня чужими духами. Ведь бывает, девчонки берут автограф и тут же раз – чмокнула меня какая-нибудь. Может, и воротник зацепила. Ни и что? Если бы Ира обращала на это внимание, то себя загнала бы в угол и меня тоже. Наши взаимоотношения основаны на доверии. Я очень рад, что мне удалось пройти весь этот путь, крепко встать на ноги, обеспечить семью. Когда проходишь через какие-то трудности, то начинаешь уважать себя, а самое главное – появляется уверенность, что ты и в дальнейшем сможешь все преодолеть.

Любой провинциал знает, что Москву лучше любить издалека. Как она приняла вас, Ира?

Ирина: Ужасно. Я предполагала, что будут трудности, но такие… Москва у меня вызывала панический ужас, я выходила на улицу и не знала, куда идти, у меня не было ни одного знакомого человека, ни одного телефонного номера, чтобы позвонить. Денег хватало только на то, чтобы снять квартиру и кое-как питаться. Инге не было еще трех лет, о детском саде и думать нельзя было, прописки не было. Я целыми днями была с ней. Конечно, ребенок – это радость, но быстро понимаешь, что этого недостаточно. Валера приходил домой с одним желанием: изолироваться от людей, мне же хотелось, наоборот, общения. И, когда я не видела с его стороны шага навстречу, меня это страшно обижало и травмировало. Это был самый опасный и тяжелый период в нашей семейной жизни. Я видела, как Москва поглощает моего мужа, боялась потерять его и уже ненавидела эту Москву. Я сидела и плакала. Господи, как я благодарна Валере, что он все это вынес. Для него оказались очень важны дом, семья, независимо от того, что его там ждет.

Что же вы сделали, чтобы самого страшного не произошло?

Ирина: Я поняла, что нужно соответствовать принятым в тусовке нормам. Получилось не сразу. Во время первого «выхода в свет» у меня дрожь в коленках была такая… Я страшно нервничала: всех этих людей я видела по телевизору, а тут нужно что-то отвечать и по возможности неглупо выглядеть.

С выходами в свет вы обрели в Москве друзей, круг общения?

Ирина: Для меня понятие «дружба» тут перестало существовать. Нет, здесь много гениальных, прекрасных людей, с которыми можно посидеть за столом, провести время, но таких, кому бы я могла довериться, не думая о последствиях, без риска, что прочту об этом завтра в газетах или что моим именем будут спекулировать, нет. Я научилась обходиться без друзей.

А работу найти не пробовали? Ведь вы – дипломированный инженер.

Ирина: По душе – не нашлось. Мое образование никому сейчас не интересно, да и мне самой уже тоже. Но меня всегда волновал вопрос моего места в жизни. У меня были глубокие терзания, для меня было очень важно реализоваться как личность. Со стороны Валеры никакой инициативы не было, у него на свои-то дела времени не хватало. Но он интересовался, предприняла ли я что-нибудь, чтобы что-то изменить. Когда я сказала ему, что жду второго ребенка, то увидела в его глазах… испуг. Валера не сразу справился с такой новостью.

Может быть, вы нашли единственно верное решение всех проблем…

Ирина: Для меня вторая беременность очень отличалась от первой, я испытывала абсолютно другие ощущения. Мне нравилось быть беременной. Софья еще не родилась, а я уже чувствовала себя матерью. А после ее рождения у меня появилось чувство самодостаточности.

Ира, а что вы ответили Валере при вашей первой встрече? Как вы относитесь в грузинам?

Ирина: Я сказала: «Главное чтобы человек был хороший». Оказалось, очень хороший. Он замечательно относится к людям, очень добрый человек, который больше отдает, чем получает. Это самое главное.

Валерий: Я не старый человек, мне 34 года, но я в ужасе от того, что происходит вокруг. Где принципы, где? С экрана телевизора, в прессе потоки грязи, склоки, натуральный садизм. Ладно, мы, взрослые, при желании можем разобраться, хотя какой смысл копаться во всем этом? А какими вырастут наши дети на всем этим беспринципии, огульном позволении всего? Я смотрел, слушал, и в какой-то момент во мне какая-то критическая масса скопилась. Это ужасно. Я не хочу жить по этим навязываемым кем-то правилам. Дети должны расти в нормальной атмосфере. Моя старшая дочь впитывает буквально всю информацию, которая идет с экрана, поэтому я всегда стараюсь с ней вместе смотреть телевизор, дать какие-то комментарии, спокойное объяснение по поводу увиденного. Но часть затрудняюсь что-либо объяснить. Просто слов нет.

Я мучился, думал, может, их стоит готовить к миру, который вне дома, рассказывать обо всем плохом, что может ждать их в жизни. Но они тогда станут просто затурканными, заранее испуганными детьми. А это абсолютно не нужно. Я буду их прикрывать всегда, насколько смогу это сделать. Все же я надеюсь воспитать здоровых детей с устойчивой психикой, которые в современном мире смогут различить, что хорошо, что плохо, сделать правильный выбор.

То же самое происходит в шоу-бизнесе. Оказывается, чтобы называться артистом, не обязательно петь, творить, играть, достаточно записать одну какую-нибудь песенку, вылезти с ней на экран – и пошла вереница статей, что этот «артист» на ком-то женился, с кем-то поел или он какой-то «нетрадиционный». А если ты просто занимаешься музыкой, просто работаешь, но не рассказываешь о себе всю эту постороннюю муть о «похождениях», то становишься журналистам не интересен. Я хочу быть интересен работой.

Прошлый год для меня был годом сплошных разочарований. Жизнь оказалась совершенно не такой, какой я ее себе рисовал. Представьте себе, в 33 года разочароваться в таких понятиях, как «дружба», «порядочность», «чувство долга». Не думаю, что я был настолько тупым до 33 лет, наверное, все же жизнь была другая…

И что же дальше? Вы знаете, как будете жить дальше?

Валерий: Я долго не мог определить свою цель в жизни. Какие-то локальные задачи на месяц, год вперед возникали, а глобальный цели не было. Стать звездой, достичь каких-то вершин? Никогда такой цели перед собой не ставил. Как-то в Юрмале я просто два часа брел вдоль берега моря. Шел снег, я был уже весь мокрый, но решил, что буду идти два часа в одном направлении. Я брел и думал. И начал понимать, что что-то мне не нравится в моей жизни. Куда я бегу, за чем гонюсь? За материальными благами? И я понял, что с тех пор, когда у меня многое появилось, я не стал счастливее. Что мне тогда бывает на душе хорошо, когда я спокоен за моих близких, когда вокруг красивые, добрые люди, когда работа приносит удовлетворение. Я понял, что главная цель – душевный комфорт. Значит, его достижение и должно стать основной целью в моей жизни. И тогда я решил немножко сбавить обороты.

Как-то в одном интервью Валера сказал: «Если мне предложат: «На вершине горы лежит мешок с золотом, достань его, и он – твой!» – я отвечу: «Вы с ума сошли, я не верхолаз». Мне скажут: «На вершине горы лежит мешок со славой, достань его, и он – твой!» Я отвечу: «Я же не верхолаз». А если скажут: «Там, на горе, лежит кукла, которую Инга вчера потеряла и плакала», — я скажу: «Дайте веревку, я полез!». Красивая байка, не правда ли, похожая на грузинский тост? Кстати, Инга уже заканчивает второй класс и сама пишет сказки и рассказы. Еще она любит плавать и хорошо рисует, но категорически отказывается учиться музыке, и родители ее к этому не принуждают. Каждое утро Валера готовит для Инги завтрак и провожает в школу.

Что такое завтрак «от Меладзе»?

Валерий: Все, что есть в холодильнике: какая-нибудь каша, могу запечь овощи, если сосиска, то обязательно с гарниром, если вермишель, то ее нужно обязательно разжарить, чтобы была хорошая корочка, и посыпать сыром – это вкусно и красиво.

«Красиво» для вас имеет значение? Это что-то эстетское?

Валерий: Не столько эстетское, сколько эстетичное. За столом можно просто сидеть и пить. А можно говорить красивые и умные тосты, делать друг другу комплименты. Ведь это так несложно сказать кому-то добрые, хорошие, приятные слова. Тем более что, как правило, и кривить душой при этом не надо. Нужно просто сказать, например, женщине о том, как она сегодня хорошо выглядит. Из таких мелочей складывается настроение. Чем больше говоришь хороших слов, тем лучше у тебя на душе. Чем больше вокруг красивых людей, тем радостнее настроение. Сам я далек от совершенства…

И какие же грехи вы за собой признаете?

Валерий: Да всякие… ну… я смотрю на красивых женщин…

Разве это грех?

Валерий: Говорят, что позволил быть мыслям – и уже согрешил.

Впервые встречаюсь с таким пуританством.

Валерий: Еще я люблю покушать вкусно, зайти в хороший магазин и хорошо затариться – по-моему, это по-мужски. Мне очень нравится хорошая жизнь. Для меня это веселая, радостная, яркая жизнь со сменой событий… Когда я забирал Соню из роддома, готов был заплакать от счастья и переполнявших чувств. Но вокруг было так много людей…

Я люблю утро. Даже когда не высыпаюсь, а вскакиваю от Сониных сигналов. Она не плачет, начинает громко кряхтеть, и становится понятно, что она уже проснулась. Я беру Соню на руки и чувствую себя абсолютно счастливым. А она улыбается сразу…