Я стал певцом, чтобы не иметь над собой начальников

— Валера, когда человек «поднимается», у него, как правило, появляется ощущение превосходства над остальными. Испытывал ли ты такое и что делал в этой ситуации?

Во-первых, я довольно сложно поднимался. Студенчество, аспирантское прошлое. Никогда не жил впроголодь, но были моменты неуверенности в завтрашнем дне, и я не знал, на что завтра буду содержать себя и свою семью. Сейчас гораздо спокойнее живется. Но, честно говоря, мне не хотелось бы иметь популярность уровня Пугачевой, Киркорова — это лишние сложности. Во-вторых, занимаюсь музыкой не ради какого-то пафоса. Хотя он обязательно присутствует, потому что сейчас даже те люди, с которыми у меня были равные отношения, сами подстегивают к мыслям, что я крутой. Они как-то осторожно начинают со мной заговаривать, а спустя некоторое время слышу: «Чудак, да ты такой же, ты тот же!» Их это так удивляет! Ну что же, у меня за год должна была «съехать крыша»?! Одним словом, отдаю себе отчет в том, с чего все началось и настолько трудно людям, с которыми мы шли рука об руку, плечом к плечу. Я не могу себе позволить слишком пафосно себя вести, хотя есть проблема, КАК себя вести. Многие сейчас хотят со мной выпить, поговорить и т.д. Я уделяю им какое-то внимание, но когда это переходит в тисканье и таскание за руку от стола к столу, начинает раздражать. К тому же это «выжимает» очень сильно.

— Автоответчик дома поставил?

Пришлось. Ведь есть люди, что могут беспардонно припереться ночью домой. А если отвечает автоответчик, значит, меня как бы нет дома. Или иногда просто не хочется разговаривать. Если брать все время телефонную трубку, то придется говорить весь вечер! Тема-то, в общем, одна и та же, только в разных интерпретациях: «Как дела, чем занимаешься, что делаешь?»

— Есть у популярности, конечно, и отрицательные стороны, однако, согласись, все равно приятно. Какова же история твоей нынешней «нелегкой» жизни?

Родился на берегу Черного моря, в Батуми. Закончил там среднюю и музыкальную школы. Учился не очень хорошо. Мечтал стать радиотехником, электронщиком, что-то вроде этого. После школы год работал. И именно тогда сделал для себя вывод, что нужно чего-то достичь в жизни, чтобы нормально жить, быть хозяином себе и своим мыслям, желаниям. То есть как можно меньше иметь над собой начальников.

Хочу заметить, что наиболее резкие повороты в моей жизни связаны со случайностями, благодаря одной из которых я поступил в Николаевский кораблестроительный институт, затем в аспирантуру… Как раз в те годы, КОГДА учился в институте, мы с моим братом Константином (Константин на два года старше, закончил тот же институт, а сейчас пишет для Валеры песни — слова, музыку и аранжировки. — Прим.автора) начали заниматься в художественной самодеятельности. Мы занимались музыкой от души. В конце концов в 1989 году нас пригласили в «Диалог», где проработали три года…

— Довольно долго. И в чем причина вашего ухода из той легендарной группы?

В смене амплуа. Дело в том что «Диалог» был группой, играющей арт-рок — довольно сложную интересную музыку, преимущественно ориентированную на западную. А наши с Костей «эксперименты», такие песни, как «Скрипка», «Ночь накануне Рождества», несколько не вписывались в эту струю. И где-то с 1992 года я стал периодически наезжать в Москву, чтобы каким-то образом «пробивать» новый материал. Но единичные поездки, единичные контакты с музыкальными продюсерами, музыкантами особого эффекта на имеют. Серьезная работа началась с конца 92-го, когда мы вместе с Евгением Фридляндом, которого знали еще по «Диалогу», решили осуществить наш проект. На сегодняшний день, проработав с Фридляндом (в качестве нашего директора) полтора года, могу сказать, что мы пришли к тому состоянию, когда стало гораздо меньше «советчиков» и нас принимают уже такими, какие мы есть, с нашими песнями, аранжировками.

— А кто выбрал стиль, в котором вы работаете?

Он сам собой вырулился, Это, наверное, симбиоз нескольких стилей — по-другому не назовешь. Ближе всего — «новая романтика».

— С этаким национальным колоритом…

Серьезно? Прослеживается? Наверное, да.

— А говор-то у тебя украинский почему?

Мы же с братом десять лет на Украине прожили. Я даже на фестивале «Ступень к Парнасу» представлял Украину, сами Меладзе, как вы наверняка поняли, — грузины.

— Когда был «Парнас»?

По-моему, году в девяносто втором, что ли… Или в девяносто первом…

— Что-то ты очень небрежно относишься к своей биографии!

Ха-ха! Я относился бы к ней бережно, если бы считал, что мы действительно чего-то добились. Основная работа впереди, правда, более приятная. Самое неприятное — когда нужно было заставить людей принимать нас такими, какие мы есть, и занять свое место в музыкальном мире. Это было очень сложно, тем более что у нас свой стиль. А свой стиль или свое направление тяжело «пробивать» Но сейчас мы уже способны делать свое дело, не озираясь по сторонам. Делать практически все, что хотим, и так. как считаем нужным.

— Вам кто-то оказывал финансовую поддержку?

Естественно, определенные деньги вложены. Ведь материал был готов еще до девяносто третьего, по крайней мере романс «Не тревожь мне душу, скрипка» — эта песня вообще девяносто второго года. С того момента, когда нам помогли наши друзья — фирма «Меркюри», и началась нормальная работа. Они дали первую сумму денег, благодаря которой мы сняли видеоклип и провели первую часть рекламной кампании: приняли участие в нескольких «Музобозах», «Песне-94», «Хит-параде Останкино», «Утренней почте».

— Валера, как ты считаешь, почему «А-Студио», Coco Павлиашвили, ты пользуетесь нынче немалым успехом? Не любовь ли это русского народа к экзотике?

Я думаю, что тут дело вовсе не в национальной экзотике, а в профессионализме. «А-Студио» — музыканты с очень большим опытом, которые всю жизнь работали именно в том направлении, в котором должен работать музыкант — повышение профессионализма. Просто так уж случилось, что они казахи. Более того, у них нет вот этой «повернутости», «звездности». Они интеллигентные, нормальные ребята, с которыми очень приятно общаться. У Павлиашвили действительно национальность ярко выражена в поведении, но он тоже профессионал высшего класса. А национальная принадлежность… она а большинстве случаев мешает. Мне самому советовали поменять фамилию — взять славянскую, болгарскую или русскую. Но я не собираюсь прогибаться. И если кого-то ломает моя принадлежность к Грузии, лицо кавказской национальности… Если это ставят выше музыки и профессионального исполнения, то пошли они все… Подстраиваться под них я не собираюсь!

— А ты импульсивный!

Я очень эксцентричный человек. И частенько потом сам себе удивляюсь: как это мог так себя вести? Иногда даже думаю, что если бы я более хладнокровно, более здраво мыслил, то в каких-то ситуациях поступил бы иначе. Но, с другой стороны, это мое естественное поведение. Творческие люди — они на то и творческие, что в какой-то момент поступают так, как подсказывает желание. К тому же я по знаку зодиака — Рак, день рождения 23 июня.

— …Год?

Шестьдесят… пятый…

— А если честно?

Пятый, говорю тебе. А что, младше или старше выгляжу?

— Просто ты так запнулся… Обычно не помнят, сколько лет, а год без запинки говорят.

Да я тоже. Но сейчас-то мне тридцатник — не так трудно запомнить. Мне нравится этот возраст. Хотя, если бы сейчас было 24 года при всем том, что есть — мое любимое дело, относительная стабильность. может быть, было бы еще лучше. А впрочем, кто его знает. На самом деле меня все устраивает. Я имею в виду ту перспективу, которая на сей момент просматривается. Как и большинство творческих людей, я верю в судьбу, Правда, ни в коем случае не хотел бы знать, что ждет меня впереди. Совершенно не хочется заглядывать в будущее — не хочется ломать свои мечты. Живу по Карнеги: не нужно решать завтрашние проблемы сегодня, тем более что мы не способны этого сделать. Сегодня могу решить только сегодняшние проблемы, и тем самым, так сказать, подготовить почву для завтрашних неприятностей.

— Наверное, так легче жить, хотя и не очень-то оптимистично.

Напротив, я оптимист… и как следствие азартный. Но я не верю ни в какие шаровые, дармовые варианты. Все, что дается человеку даром, судя по опыту, точно так же незаметно куда-то уходит. Я верю в закон сохранения в этой жизни всего: денег, порядочности, положительной энергии, отданной кому-то, и убеждался в этом неоднократно, даже специально эксперименты ставил. Что-то хорошее, сделанное просто так, порой совершенно незнакомым людям, помимо радости приносит тебе самому какой-то подарок судьбы, Либо в виде человека, которого встречаешь, либо в виде услуги, которую тебе оказывает человек ни с того ни с сего, либо еще что-то.
Что касается азартных игр, то поиграть люблю. Но никогда не делаю крупных ставок. И вообще. жизнь свою никогда «на карту» не ставлю. На сегодняшний день, прожив какую-то часть жизни, я азарт совмещаю с холодным расчетом.

— Валера, твой с трудом прерываемый поток речи и поразительная уверенность в своей компетентности по всем вопросам породили во мне подозрение: скажи откровенно, кто тебя так говорить научил? Не комсомол?

Никогда не был комсомольским лидером! Хотя этап взросления «пионерия-комсомол», разумеется, пережил.

— Но иной раз мне кажется, что ты говоришь, как комсомольский работник…

Серьезно? Ну, я книги иногда читаю, бывает.

— А какие?

Совершенно разные. В какой-то момент увлекался Карнеги, уделял много внимания книгам о здоровом образе жизни. Я бы выглядел в миллион раз хуже! Все время сижу на каких-нибудь системах: то голодаю, то… Вот недавно «пережил» десять суток полного голодания — только дистиллированная вода. Надо заметить, сбросил довольно много.

— Конечно, похудеешь десять суток голодать!

Зато после этого чувствовал себя как никогда в жизни! Потом утренние пробежки показали, какими гибкими стали суставы. Я думаю, что периодически голодать это нормально. …У тебя, по-моему, кассета кончилась. Перевернула? Ну что, продолжим?

Ответом ему был выразительный взгляд, брошенный в этот момент одним из его музыкантов на часы: пора на сцену. Мой собеседник извинился:

— Надеюсь, скоро увидимся и продолжим наш разговор. Весной планирую привезти в Питер сольную программу. Готовь диктофон — будет что обсудить!