Главная » Пресса » 1996 » Последний романтик

Последний романтик

Наконец-то и на нашей эстраде, большей своей частью, безголосой и глуповатой, появился человек, который любит и умеет петь. И наконец-то дельцы нашего шоу-бизнеса открыто признали его профессионализм и наградили национальной музыкальной премией «Звезда». Эта награда для Валерия Меладзе поистине долгожданная: его путь к сегодняшней славе был довольно долгим и тернистым. Родился Валерий Меладзе в Батуми. После окончания школы поступил в кораблестроительный институт, затем в аспирантуру. В 1989 году научная карьера была оставлена навсегда: Валерия пригласили в арт-рок-группу «Диалог», где он проработал три года. До всероссийской известности оставалось еще целых шесть лет…

— Я очень боялся начинать сольную карьеру. Помню свои первые концерты, когда, как назло, то электричество отключалось, то микрофоны выходили из строя. Я терялся, нервничал. Но однажды, когда «по традиции» в зале погас свет и , соответственно, отключились все музыкальные инструменты, а публика начала с криками вскакивать со своих мест, я понял: «Сейчас или никогда». Одним словом, этот концерт я закончил без музыкального сопровождения и в полной темноте. Зрителей это привело в неописуемый восторг, а я с тех пор поверил в семя.

На вопрос, каким же он обладает диапазоном, Валерий Меладзе ответил, что все зависит от настроения.

— Мой голос звучит наиболее ярко в верхнем регистре, поэтому больше всего люблю «брать» именно высокие ноты.

— Учились ли Вы вокалу специально?

— Пробовал, но профессиональные вокалисты брались за постановку стандартного голоса. Я отказался от таких уроков.

— Значит, в музыкальном плане Вы — «самоучка»?

— Не совсем так. Я закончил музыкальную школу по классу фортепиано. Сейчас меня называют звездой эстрады, лучшим певцом России, но пока мне трудно причислить себя к этой категории, потому что науке было отдано немало сил и времени. А вот певческому искусству, вообще-то, не учился никогда. Откровенно говоря, ни родители, ни я не думали о моем будущем как о будущем музыканта, а тем более певца. Все мои родители — инженеры, поэтому и я, и мой брат Константин, после школы, не задумываясь, решили учиться инженерному делу. Я даже защитил диссертацию. Об этом странно вспоминать сейчас: неужели я смог все это бросить?

— Видимо, Вы просто скрытый авантюрист!

— Это точно! Без этого качества я вряд ли бы стал певцом. Считается, что авантюризм — отрицательное свойство человека, но мне оно всегда помогало. Я уверен, что доля здорового авантюризма не повредит никому.

— Ваш брат тоже придерживается такого мнения?

— О, нет! В этом мы совершенно разные. Он очень скромный и нечестолюбивый человек. Его устраивает роль композитора и поэта Валерия Меладзе. В шутку он называет себя «деятелем невидимого фронта» и «серым кардиналом». Единственный раз мне удалось уговорить его сняться в эпизоде в клипе на песню «Посредине лета». Больше на мои «авантюрные» предложения он не реагирует. А знаете, каким образом он пишет песни? Он доводит себя до стресса, и только тогда у него получается красивая песня. Он читает, что когда вокруг него все спокойно и благополучно, ничего стоящего в голову не придет.

— Учитывая, что вы работаете в творческом альянсе с братом, друг о друге знаете много. Если ли песни, написанные по ситуации и про конкретную женщину?

— Мне кажется, что большинство песен, а скорее, даже все — это Костины личные фантазии. Может, он что-то читал, что-то переживал, хотя это скромный и скрытный человек. Никогда в жизни я не мог понять, откуда берутся эти тексты. Я все просто пропускаю через себя и доношу до зрителя.

— Неужели у Вас никогда не бывает разногласий?

— Бывают, конечно. Тем более, что мы в детстве очень много конфликтовали, потому что совершенно разные люди. Но тем не менее, у нас с ним наилучшие отношения, которые могут быть между братьями. Хотя он старше меня и раньше часто навязывал мне свое мнение. Но сейчас он видит, что я взрослый человек. Его стихи мне практически всегда нравятся. В области музыки бывают иногда нестыковки, но все-таки он чаще оказывается прав. Потому что я обычно вижу только ту заготовку, которую мне Константин приносит, а он видит гораздо больше — уже конечный результат и стремиться к нему.

— В клипах Вы любите, грустите… А в жизни?

— Это показано немного однобоко. Я люблю пережить какую-то влюбленность, но никогда в жизни не страдаю. И в клипах можно проследить ощущение того, что дальше все должно быть хорошо, там нет безысходности, а если и есть грусть, то она светлая. Это приятные воспоминания, надежды на лучшее.

— Вы в жизни эмоциональный человек?

— Да. Было бы огромный несчастьем, если бы меня уже ничего не могло удивить и обрадовать или огорчить в жизни. Сейчас как раз такой период, когда я могу заниматься только музыкой, могу созерцать, могу быть на природе, и сейчас я могу даже больше удивляться жизни, нежели, допустим, пару лет назад, когда у нас был более сложный период в творчестве, в раскрутке. Очень много песен было написано 2-3 года назад, в то время у нас не получалось предоставить их слушателям. И это тяжелое чувство, когда знаешь, что у тебя много наработано, а показать это все не можешь.

— А как со «звездной болезнью» дела обстоят?

— Думаю, что это придумали обыватели. Могу сказать, что требования мои возросли резко по сравнению с тем инженером и ученым. Но это оправдано теперешним образом жизни, переездами и огромным количеством изнурительной работы. А потом, я в очень многом себе отказал. Отказался от сигарет и спиртного, могу выпить только тогда, когда впереди два-три дня отдыха, а этого нет уже пару лет. Отказался от бессонных ночей в компании друзей. Стал ограничивать себя даже в разговорах, хотя я очень общительный человек. Четко дел, что обязан делать и чего не должен.

— По количеству концертов Вы уже давно рекордсмен (40 в месяц!). Как же при таком графике Вам удается разряжаться?

— Разряжаться можно лишь тогда, когда есть свободное время. А если его нет, то приходится отказывать себе практически во всем. Очень люблю бывать на природе и, как ни странно, меняется отношение ко многим вещам. Если раньше я не мог находится в одиночестве, то теперь иногда мне хочется побыть одному в пустой комнате и ни о чем не думать.

— Ваши песни о несбыточной любви, а если ли тут ассоциации с личной жизнью?

— Думаю, у каждого в жизни случалось так, когда любовь была безответной. Но у нас не столь много таких песен. Оттого, что они мелодичные, может, они кажутся грустными. Лично я, когда испытывал безответную любовь, всегда был счастлив.

— Правда? Интересно, какой Валерий Меладзе вне сцены?

— Сложно сказать, на самом деле, о самом себе. Все зависит от настроения. Час назад я мог бы сказать о себе что-нибудь другое. Главная черта моего характера, наверное, — обыкновенная человеческая слабость. Может, я в жизни чего-то и добился, но слаб, как и все нормальные люди.

— Общение с публикой во время концерта — это придает успех или идет от души?

— Просто мне так легче работать. Ни в коем случае ничего не просчитываю. Когда есть контакт со зрителем, проще петь. Я тогда чувствую, что мои песни кому-то адресуются. Может, иногда выглядит угловато, потом что, бывает, говорю такие вещи, которые привычны в узкой компании. Но это внутренний порыв.

— На сцене и в жизни Вы выглядите, в отличие от многих исполнителей, весьма интеллигентно. Ваша музыка диктует Вам имидж или наоборот?

— Скорее наоборот. Как мы живем, такие у нас и песни. Все естественно — какой я в жизни, такой и в песнях. Хотелось бы, чтобы так было и дальше.

— Каково стать «звездой» уже седеющему мужчине?

— Я рад, что случилось именно так. Сейчас у меня уже есть что сказать людям. Тридцать лет — мне очень нравится этот возраст. Я начал что-то понимать в жизни. Слава Богу, что я не лысею, а что седею — ничего страшного, по-моему, в этом нет.

— Что Вы вкладываете в понятие «актерское достоинство»?

— Во-первых, делать свое дело от всей души. Мы делаем все, что бы к нам не относились, как к людям, которые занимаются какими-то увеселительными процедурами. Когда к нам подходят и суют деньги, чтобы мы что-то спели, я отказываюсь петь за деньги, даже если у меня есть желание петь. Я никогда за деньги не пою. Кроме того, я никогда не пою в компаниях, за столом, и никогда практически не пою просто в жизни, если меня попросят это сделать. Для меня это — принципиально.

— В новогоднюю ночь был показан мюзикл с вашим участием. Если быть честными, то видеоряд в нем просто отвратительный, даже есть делать скидку на претензию гротеска. А вот музыка Дунаевского бесподобна. Что Вы думаете об этой работе?

— Лично я считаю, что лучшая песня там — «Грусть», опять же Костина, хотя и другие тоже очень красивые. Мое отношение к этому фильму однозначное — это полная чушь и ерунда. Я попал туда, во-первых, потом, что настоял мой продюсер Евгений Фридлянд, во-вторых, это просто «подставка». Почитав сценарий, я уже понял, что это ерунда, но в списке героев фильма был целый звездный ряд, имен называть не буду. Подумалось, что мы вместе вытянем третьесортный проект. Когда отсняли два дня, я узнал, что почти всех заменили и это принципиально искажало картину, но деться было уже некуда. В общем, со скандалами, разочарованием и отвращением пришлось закончить. Меня подставили.

— Вы сказали, что вряд ли когда-нибудь уедете за границу. Из чувства патриотизма или потому, что с деньгами в любой стране хорошо жить?

— Должен откровенно сказать, что деньги в моей жизни играют далеко не первую роль. Мне за границей просто не с кем будет разговаривать на русском языке — это во-первых. А во-вторых, весь тот уклад… все это не мое, и для того, чтобы привыкнуть, мне надо будет просто вычеркнуть из жизни лет пять. Даже есть я очень активно буду там пытаться жить, знакомиться с какими-то людьми, с обстановкой, все равно придется выбросить из жизни эти годы, а мне очень жаль это делать.

— Может ли Ваша музыка существовать вне нашей страны?

— В Германии вышел диск на русском языке «Осенний крик ястреба». Мы даже один раз экспериментировали на английском, но ближе все-таки русский. У меня не очень хорошо с английским, не хочу его уродовать, это все равно, что японцы будут петь «Калинку» на ломанном русском.

— Претенциозное словосочетание «Последний романтик» вызывает ассоциации не с тобой — все-таки «последним романтиком» России был Цой…

— Для меня очень ответственно оказаться в том же «звании», что и он. Я с огромным уважением отношусь к личности и творчеству этого человека, но у нас разный романтизм. Я мягче воспринимаю мир, на сцене и в жизни я один и тот же. Все, что мы делаем, мы делаем от души, не думая, как получиться.

— Что вы больше всего цените в людях?

— Надежность, верность, широту души, чувство меры и чувство такта.

— Как Вы относитесь к искусству, например, живописи?

— Я совершенно не умею рисовать. У меня были порывы, мне хотелось что-нибудь изобразить, запечатлеть, потому что я бывал во многих красивых местах, мне есть, что вспомнить. И мне хотелось каким-то образом это мгновенье остановить и зафиксировать. Я мог это сфотографировать. А рисовать, к сожалению, у меня не получается, хотя я очень люблю ходить на различные выставки. Больше всего мне нравится, конечно, пейзаж.

— Чему бы Вы еще хотели научиться в жизни?

— Очень часть в жизни подворачиваются такие вещи, о которых раньше и не подозревал. Больше всего мне хотелось бы, чтобы жизнь не останавливалась. Не зациклиться на определенной сфере. Кроме того, мне очень нравятся люди, которые пытаются заниматься в жизни многими вещами и достигают в этом совершенства. Очень сложно сказать, чего бы я сейчас хотел. Добиться совершенства интеллектуального уровня. Кроме того очень хочется сделать как можно больше в жизни и сделать как можно большее количество людей добрее.

— О чем Вы мечтаете?

— О том, чтобы никто и никогда не помешал мне заниматься любимым делом.